Фантомная фигура, или, в том случае если речь идет об уже умерших, «призрак», является следствием латентного функционирования бессознательной семейной тайны, в качестве которой могут выступать нелегитимные события — инцест, преступление, незаконное рождение, предательство, и пр.
Такое событие актуализирует данный феномен. Явление системного призрака по аналогии близко тому художественному образу, который описан в классической английской готической прозе — из этих произведений известно, что явление призрака всегда обусловлено определенной причиной, связанной с его неудовлетворенностью и «неуспокоенностью».
«Дух мертвого» возвращается к живим, как своего рода напоминание и требует от них решения ситуации из прошлого и успокоения
Преодоление действий призрака сопровождается выяснением ужасной семейной тайны, после чего совершается некое ритуальное действие, после которого «призрак» умершего предка обретает покой. С технической стороны данная схема описывает логически правильную последовательность снятия актуальности «призрака» и его возвращение из мира живых в системное бессознательное поле, его ассимиляцию и растворение.
Любой «призрак» должен быть «возвращен» из «мира живых» в «мир мертвых». Этот процесс осуществляется через разоблачение и прояснение тайны, посредством герменевтической процедуры толкования, символического выражения и терапевтического отыгрывания. Рассматриваемое явление требует особого подхода и внимательного отношения, поскольку данная тема описывает собой пограничный спектр феноменов, при некорректном обращении и вульгаризации которых существует опасность скатывания в область примитивной метафизики, бытового оккультизма и иррациональных страхов.
Американский психоаналитик Н. Абрахам, предложив понятие призрака, рассматривает его в качестве центрального объяснительного механизма бессознательных трансгенерационных передач.
Присутствие бессознательного фантома лежит в основе «возвращения мертвых» в мир живых. Если абстрагироваться от бытовых верований и страхов, существует своего рода бессознательный механизм оживления мертвых, точнее их образа в душе живых и в семейной памяти. Следует при этом помнить, что есть различие между системными закономерностями этого процесса и бытовыми опасениями.
Обыденное сознание приписывает фантомным фигурам некоторую (иногда значительную) степень автономности и произвольности в выборе действий, в связи с которой они, как кажется, могут возвращаться в мир живых, вмешиваясь в события жизни по собственной воле. В действительности ситуация складывается иначе, но эта инаковость не очевидна, что в свою очередь запускает работу страхов и связанных с ним фантазий.
«Мертвые» не имеют произвольной автономности для возвращения в мир живых, они не имеют собственной воли, но как автономные психические комплексы, обладают скрытыми интенциями (желаниями), создающими основание для их воспроизведения в системе семейных интеракций.
С другой стороны, если мы посмотрим на данные обстоятельства с позиции субъекта, носителя автономной воли, то очевидно, что именно он дает некое право, к тому, чтобы определенный бессознательный объем памяти был воспроизведен; иными словами, это не «мертвые» возвращаются, но живые пытаются заполнить пробелы в истории (белые пятна), связанные с судьбами и тайнами других.
Эти тайны проникают в самую сердцевину нашей души, поскольку наравне с ясно читаемыми аспектами генеалогической истории, принимают участие в формировании нашей идентичности — возникает проблема ее целостности и полноты. Чем больше тайн таит в себе история семьи, чем больше не проясненных моментов биографии, тем более идентичность лакунарна, и эти зияния будут настойчиво требовать своего заполнения в связи с невыносимостью для субъекта отсутствия структуры.
В том случае, если нет подлинной информации и исторических свидетельств, зияния заполняются фантазиями, страхами и домыслами. В сумме данные феномены объективируются как призрак и во внешнем мире, в сфере актуальной активности, проявляются в соответствии с механизмами случайных совпадений и синхронизаций, обретая в этом свою материализацию. Следовательно, призрак является формой объективации/материализации фантазма. Субъект, сталкиваясь с явлением фантома, оказывается в поле действия элементов чужого бессознательного (своих родителей или фигур более старшего поколения).
Парадоксальным образом в фигуре призрака сталкиваются амбивалентные тенденции. С одной стороны, фактом своего присутствия он сигнализирует о потребности раскрытия тайны, прояснения ситуации и потребности в успокоении, с другой же — как продукт бессознательного функционирования, он стремится к тому, чтобы никогда не быть осознанным.
Как бессознательное явление, фантом способен быть транслируем из бессознательного родителей в бессознательное ребенка, который погружен в совместное поле взаимодействий и коммуникаций
Данный процесс может напоминать вытеснение, как оно известно из теории психоанализа. Однако психическая динамика фантомной фигуры следует отличать от функций вытеснения. Вытеснение представляет собой механизм функционирования собственной психи, бессознательно инициируемый самим субъектом; объектами вытеснения оказываются опасные или чуждые компоненты психики.
В случае актуализации фантома, ситуация обстоит несколько иначе: фантом оформляется внедрением инородного смысла, который часто не может быть подвергнут рефлексивной оценке даже потенциально с какой-то степенью вероятности, поскольку касается чужой судьбы и чужой истории, к которой субъект оказывается причастен относительно и косвенно, как принадлежащая семейному контексту часть.
Инородный смысл внедряется (инкорпорируется) в психический аппарат субъекта, как нечто, как интенция, пришедшая извне. Основным содержанием для субъекта такого смыслового наполнения является его незнание и непонимание. Именно незнание оказывается основным движущим механизмом актуализации фантомной фигуры, которая вступает с субъектом в тесные зависимые отношения, оказывая влияние на его идентичность. Однако такая идентичность на фоне присутствия фантомной фигуры оказывается лакунарной, т.е. не полной, и лакуны заполняются аффектами. За лакунарной идентичностью стоят зоны неясности и белые пятна семейной истории.
Непосредственно данная ситуация, и достаточно интенсивно, затрагивает душу ребенка, поскольку белые пятна, связанные с незнанием, возникают именно в его душе. Вместе с тем, следует всегда помнить, что появление призрака из прошлого отсылает к вполне реальным фактам, но не доступным для субъекта, поскольку они связаны с чужой биографией, порождены чужой жизнью и не переданы в рассказах.
«Создание» призрака непосредственно не касается бессознательного субъекта, а касается бессознательного другого человека, что приводит к двойному столкновению с непроговариваемым: с одной стороны, запрет снимать покров таинственности с того, что должно оставаться тайной, чтобы хранить «хорошую» память об умерших («О чем невозможно сказать, о том следует молчать», как в свое время выразился Людвиг Витгенштейн); с другой стороны, невозможность выразить словами нечто, что субъект не испытал сам, о чем он не может вспом¬нить, потому что он этого не прожил, и память чего не была передана с помощью слов.
Реализуя подобный сценарий, субъект почти не может воздействовать на призрак, который его преследует. Он может чувствовать эту «беспокоящую странность» в себе, но не в состоянии ни понять, ни выразить то, что он чувствует. Активность призрака является источником бесконечных повторений, что препятствует возможности рационального осмысления.
Для ребенка эта ситуация усиливается еще и фактом его отношений к идеализированным парентальным фигурам (отец и мать). Он готов молчать и бессознательно уходить от правды для того, чтобы в собственных глазах не разрушились его родительские фигуры, на основе которые выстраивается структура его идентичности.
Проговаривание и поиск правды ставит под вопрос собственную идентичность. Однако кризис ломки идентичности «открывает глаза» на истинные аспекты биографии и истории своей семьи. В этом смысле стоит помнить о том, что идентичность не является чем-то раз и навсегда данным — но это тот аспект субъектности, который находится в постоянных преобразованиях, развитии и уточнении.
Поэтому, любое молчание в семье не должно являться препятствием к постановке гипотез относительно фактов прошлого и его присутствия в настоящем в виде призрачных фигур, симптомов и закономерных случайностей. Связанные с призраком белые пятна требуют осознания и поиска информации — внутренней и внешней. Этот процесс может длиться годами, но только это позволяет заполнить внутренние пустоты, прерывая круг навязчивых повторений судьбы. В связи с этим, особо актуальным становится вопрос понимания механизма и логики формирования фантомных фигур, а также их идентификации.