Одна из ключевых психоаналитических категорий Жака Лакана обозначена в его творчестве формулой "Имя Отца".
"Имя Отца" – это "означающее, которое даёт закону опору и основание". Это категория, формирование которой связано с концептуальным для психоаналитической парадигмы понятием "Эдипов комплекс".
Эдипов комплекс осмыслялся Фрейдом в двух параллельных, но взаимосвязанных друг с другом планах:
1 - при исследовании такого феномена, как запрет на инцест,
2 - в процессе анализа вытесненных в бессознательное фантазий и представлений, принадлежащих инфантильной сексуальности.
К. Леви-Стросса запрет на инцест определяет в качестве символического оператора, приводящего в действие культуру. Это оператор всеобщего обмена, который приводит к возникновению нового порядка культуры, в которой недопустимы запрещенные и нефункциональные (инцестуозные) союзы.
Лакан указывает на лингвокультурные основания этого запрета: «Этот закон ("запрет на инцест") достаточно ясно обнаруживает свою идентичность со строением языка. Поскольку без именований родства никакая власть не в силах установить порядок предпочтений и табу, поколениями увязывающих между собой нити наследственности. Именно смешение поколений Библия и все традиционные законы предают проклятию как словесную скверну и пагубу для грешника. И мы прекрасно знаем, какое пагубное воздействие, вплоть до разрушения личности, может оказать на субъекта фальсификация родственных
связей, если ложь находит опору и поддержку в окружении» ("Функция и поле речи и языка в психоанализе").
Архаический запреты выражаются в двух табуирующих предписаниях:
- не убивать священное животное,
- не иметь сексуальных отношений с женщиной, принадлежащей священному животному.
В книге «Тотем и табу» Фрейд излагает миф об убийстве отца первобытной орды, его поедании братьями и возникновении чувства вины. Место мёртвого отца занимает священное животное, поклонение которому формирует новую социальную иерархию общины.
Интерпретация этого мифа у Фрейда объясняет рождение культуры, в основании которой парадоксальным образом лежит преступление ("отцеубийство").
Эдипов комплекс предстает основой:
1 - связи человека с культурой;
2 - диалектики закона и желания;
3 - половой идентификации.
В теории психоанализа постулируется, что весть драматизм Эдипова комплекса порожден избыточной ролью отца, его чрезмерным присутствием.
Образ отца становится патологическим либо если фигура отца принимает устрашающие черты, либо наоборот - отец слишком мягок и податлив.
Но Лакана говорит следующее: отцовская несостоятельность в семье не равна отцовской несостоятельности в Эдипове комплексе. Эдипов комплекс реализуется в принципиально ином измерении, не совпадающем с измерением биографическим.
В психоаналитическом дискурсе речь идет не просто об Отце, а об
отцовской функции, с которой связан внутренний запрет на нарушение норм и законов. Отец должен занимать свое функциональное место внутри фундаментальной для семьи триадической структуры.
Функциональное поле Отца в этой структуре всегда присутствует - даже в тех случаях, когда отец как физическое лицо отсутствует и ребёнок живет совместно с матерью. В этом случае Эдипов комплекс также может развиваться по своим характерным закономерностям.
Идея преждевременности рождения человеческого существа
принципиальна для психоаналитического дискурса. Это основополагающее положение Фрейда о биологической недостаточности младенца при
рождении устанавливает безусловную важность для его выживания
«первичного материнского другого».
Лакановская категория «Другого» – это то, что предшествует субъекту и предопределяет его. Отношения между родителями ещё до появления ребёнка организованы речью (суммой всех сказанных и говоримых ими слов, словесных обозначений себя, своего мира и будущего ребенка) и выстраиваются в рамках структурных закономерностей функционирования языка.
Лакан: ребёнок вынашивается в «колыбели языка». Это та сумма означающих, в которую погружается новорожденный субъект, и которая помогает ему в дальнейшем субъективироваться и обнаружить свою идентичность (идентифицирующие собственное Я языковые категории и конструкции).
Предметом вожделения ребенка являются не просто забота матери и её физическое присутствие – предметом вожделения служит её собственное желание.
Полноценной структурирующей функцией обладает только символический отец.
ВООБРАЖАЕМЫЙ ОТЕЦ репрезентирован образом Эдипа - это объект желания матери, идеализированная фигура. Это образ, сформированный психикой ребёнка, основанный не на реальной фигуре отца и не на его символической функции, а на восприятии, фантазиях, проекциях и переживаниях, связанных с ним. Это тот отец, каким его видит, чувствует, додумывает ребёнок в рамках воображаемого регистра - мира зеркал, образов, двойников и нарциссических отношений.
- Идеализированный отец: «мой папа - самый сильный, он всё может».
- Демонизированный отец: «он разрушил всю семью», «он виноват, что мама страдает».
- Ревнивый взгляд на отца как на конкурента за любовь матери (в эдиповом контексте).
- Образ, с которым ребёнок бессознательно входит в борьбу, в конкуренцию или слияние, а не в диалог.
Воображаемый отец не вводит закон и не даёт структурной опоры, как символический отец. Он чаще всего участвует в эмоциональных играх, зеркалит детские проекции. Может быть любым - прекрасным, жестоким, глупым, всемогущим, отсутствующим - в зависимости от внутренней картины ребёнка.
Значение для терапии:
- воображаемый отец часто сохраняется в психике даже у взрослых людей, особенно если символическая функция отца не была сформирована,
- человек может продолжать бессознательно бороться с этим образом - спорить, защищаться, ждать любви, доказывать свою значимость.
Это может мешать:
- достижению внутренней автономии,
- построению отношений с авторитетами,
- формированию уверенности в себе и структуры Я.
Воображаемый отец - это тот, с кем мы ведём внутренние диалоги, которых не было, и кому пытаемся доказать свою ценность, даже если его уже нет в живых.
СИМВЛИЧЕСКИЙ ОТЕЦ репрезентирован образом Моисея - это источник закона.
В отличие от воображаемого и реального отца, символический отец - это не человек, а функция в психике, структурирующая нашу способность быть субъектом, желать, строить отношения, признавать границы и существовать в мире других.
Символический отец - это структура закона, нормы, различения и запреты, внедрённые в психику ребёнка для того, чтобы:
- разорвать симбиотическую связь с матерью,
- ввести ребёнка в язык, культуру, общество,
- и тем самым структурировать бессознательное.
Это не «папа как человек», а функция, которую может выполнить как биологический отец, так и другой носитель закона (дед, отчим, учитель, Бог, правитель, культура, социальный порядок).
Ключевая функция символического отца ("Имени Отца"): запрет на инцест и введение закона. Символический отец - это тот, кто говорит ребенку: "Ты не можешь быть всем для своей Матери → и Мать не может быть всем для тебя".
Он вводит третью позицию в диаду «мать - ребёнок», создавая дистанцию и открывая путь к индивидуальности.
Что даёт символический отец психике:
- разграничение между Я и Другим,
- возможность сказать "нет" и принять "нет",
- способность осознавать последствия своих действий,
- формирование Супер-Эго, фактор внутренней регуляции поведения,
- обретение внутреннего закона - моральных ориентиров.
Если функция символического отца нарушена:
- формирование психотических структур психики, когда нет возможности различать реальность и фантазию,
- застревание в симбиозе с материнским Другим,
- трудности с автономией, выбором, ответственностью,
- либо гиперидентификации с законом (жесткое, карающее Супер-Эго).
В терапии клиент:
- имеет трудности с выбором («а мне можно?»),
- ищет внешнего регулятора - "Скажите, как правильно",
- не способен выдерживать отказ, ограничения, границы,
- путает закон с насилием: любой запрет переживается как отвержение.
Ключевая задача - не обвинить «плохого отца», а помочь клиенту выстроить внутреннего символического отца, как структуру, которая даёт свободу через рамку, разрешение на выбор, различение желания и фантазии, возможность выйти из симбиотических отношений и принять свою автономность.
РЕАЛЬНЫЙ ОТЕЦ (или отец в регистре реального) - это отец примитивной орды - всемогущий отец, архетипическая фигура абсолютной власти и запрета, источник табу.
Фигура реального Отца - самая сложная, глубокая и самая травмирующая.
Это не столько образ, сколько вторжение чего-то "нефильтруемого", чуждого, необъяснимого, что выходит за рамки возможностей психической символизации.
Реальный отец - это вторжение отцовской фигуры в психику таким образом, которое не поддаётся осмыслению, символизации и переработке.
Это не Отец как Закон (символический) и не образ Отца в воображении (воображаемый), а фигура необъяснимой, невыносимой, часто пугающей реальности, которую нельзя ни переварить, ни структурировать.
Это не человек, а скорее эффект его присутствия, который вызывает в психике ощущение ужаса, беспомощности, невозможности быть рядом и невозможности уйти.
Он может проявиться через:
- насилие (физическое, эмоциональное, сексуальное),
- непредсказуемость,
- холодное молчание, отстранённость,
- непереносимую авторитарность или, наоборот, разрушительное бессилие.
Иногда - это ощущение отсутствия, некое зияние, "дыра", которая не заполняется ничем.
Реальный отец - это не столько отсутствие, сколько вторжение чего-то бесформенного. Он не даёт опоры и не регулирует, как символический отец, он не регламентирует закон. Он источник слепой интенции. Он не провоцирует привязанность или борьбу, как воображаемый отец. Он разрывает структуру психики, создаёт невыносимый внутренний фон - ужаса без названия. Он нечто не артикулируемое, что-то, что скрывается за речью, за воображением и за законом.
Возможно это - слепая власть, ярость, насилие и запрет.
На уровне индивидуальной психической динамики "фигура" реального Отца проявляется в следующих симптомах:
- травматический страх, недоверие к авторитетам и мнениям, невозможность опираться на кого-либо;
- разрушенные границы между персональным Я и Другим;
- психосоматические реакции (панические атаки, диссоциации, ощущение экзистенциального "провала" и "тупика").
- невозможность различить агрессию и заботу, низкая дифференциация и нормализация насилия, власти, доминирования;
- формирование психотических, пограничных или травматических структур личности.
В реальной жизни манифестации теневой фигуры реального Отца:
- отец, который внезапно применяет насилие без причин и объяснений → вторжение Реального;
- отец, который молчит, не смотрит в глаза, будто «не видит» ребёнка → порождает чувство непереносимой пустоты;
- отец, который присутствует, но не говорит, не чувствует, не связан с переживаниями ребенка → вакуум, разрушающий изнутри.
В контексте терапии мы должны помнить, что работа с образом реального Отца требует особой осторожности и контейнирующей среды.
Ключевая задача - перевести переживание из регистра Реального в регистр Символического; помочь клиенту "назвать", обозначить в речи то, что с ним происходит, отделится от невыносимых переживаний, вынести бессознательный ужас за пределы тела и позволить ему зазвучать в речи.
Возможно, это будет не "отец", но то, что приходило под его видом.
Терапевт должен выступить той фигурой, которая впервые даёт речевую форму тому, что раньше было необъяснимым и безымянным. В некотором роде сам терапевт (независимо от своего пола) выступает воплощением символической функции отца, т.е. тем, кто называет присваивает имя тому, что впервые возникает в сознании ребенка (клиента), он тот кто называет сложные вещи своими именами.
Тип отца | Что он даёт или несёт | Как переживается |
Воображаемый | образ, фантазии, проекции, эмоциональное наполнение | "Папа - мой герой / мой соперник / мой враг" |
Символический | закон, правила, различение, границы, структура | "Он показал мне, как устроен мир" |
Реальный | травматическое вторжение, разрыв, отсутствие формы, то, что невозможно осмыслить, то, что захватывает | "Я не понимаю, что происходит, но это страшно" |
Символический отец – это особое означающее, которым устанавливается и утверждается закон. И этот закон символизирован "именем Отца".
Отец воображаемый – это тот отец, которого можно наделить определенными атрибуциями, заимствованными из материнской речи.
Отец реальный – это неконцептуализируемая точка, исключённая из
символического ряда, но лежащая у его истоков.
В психозе, неврозе и перверсии имя Отца, то есть отец в качестве символической функции, становится интернализованным объектом, подверженным деструкции.
Это влечёт за собой серьёзные последствия, связанные с фундаментальной недостаточностью особого означающего – имени Отца, которое обуславливает сам факт наличия закона.
Способ цензурирования детской сексуальности, связанный с функцией символического Отца, дифференцирует динамику психоза, невроза и перверсии. В качестве механизмов цензурирования выступают:
- отбрасывание,
- вытеснение,
- отказ от реальности или отклонение.
Отбрасывание
«Отбрасывание» (
forclusion - иногда переводится также как «вытеснение в Реальное», «исключение» или «вынесение за скобки») - определяет динамику психоза и один из механизмов функционирования психики.
Оно не тождественно вытеснению в фрейдистском смысле, а представляет собой более радикальный психический механизм, связанный с отсутствием символизации определённых структур или понятий.
Отбрасывание - это механизм, при котором фундаментальный элемент, необходимый для структуры субъекта (в частности, «Имя Отца»), не включается в символический порядок. Он не просто вытесняется, но он не существует в психике как символ. Он не записан в регистр Символического, и, как следствие, возвращается из Реального в виде травматического вторжения.
Механизм | Что происходит | Где «хранится» | Как возвращается |
Вытеснение | нечто не осознаётся, но присутствует | в бессознательном | через сны, оговорки |
Отбрасывание | нечто никогда не было включено в психическую структуру | вынесено за пределы символического | через галлюцинации, бред, психотические переживания |
Лакан: «Имя Отца» - символическая инстанция, регулирующая Закон, запрет инцеста, отделение от матери. Если в психике эта структура не встроена (то есть "отброшена"), субъект не может оперировать с реальностью так, как это делает «нормальный» невротик.
Результат этого процесса - исчезновение различий между реальным, воображаемым и символическим, и возврат того, что было отвержено, в форме психотического симптома (галлюцинаций, бреда).
Примеры отбрасывания: клиент не признаёт символическую фигуру Отца как воплощения норм, правил, "закона"; в его психической структуре отсутствует внутренняя инстанция, которая говорит "нельзя", т.е. запрещает те или иные действия. В следствие этого, человек не чувствует вины за свои поступки, не понимает социальных норм, не принимает границ.
В психозе: галлюцинация как «возвращение» отверженного - человек слышит "голоса", и это возврат того, что не было символически интегрировано. Например, голос отца, которого не было в реальности и чья функция была разрушена, "возвращается в ухо" буквально.
Женщина не может признать себя матерью - ребёнок воспринимается как чужой, тревожащий, беспокойный объект. Образ материнства не включен в её символический порядок, и она ощущает «вторжение» чуждого/чужеродного в своё тело и в свою жизнь.
Происходит отрицание "кастрации" как символической функции, утверждающей возможность субъекта - в психотической структуре субъект может не признавать различий полов, различия между собой и Другим, он может пытаться заполнить реальность тотальным слиянием или собственным "божественным" всемогуществом.
Отбрасывание - это не отсутствие или подавление, а невозможность символизации. Это пустое место в структуре субъекта, из-за чего реальность становится неуправляемой, а травма - непреодолимой и неинтегрируемой в силу невозможности символизировать ее содержание. Всё, что не может быть названо (символизировано) - возвращается в тело, в восприятие, в мир как угроза.
Вытеснение
Вытеснение - это психический механизм, при котором неприемлемое для сознания желание, аффект, образ или мысль не исчезают, а перемещаются в бессознательное, откуда продолжают влиять на поведение, сны, речь и симптоматику субъекта.
Это механизм защиты, через который субъект "избавляется" от того, что не может принять в своём сознании, но не устраняет это окончательно - вытесненное остаётся в структуре психики как "запрещённое, но живое".
Вытесненное - это то, что было однажды включено в символический порядок (названо, обозначено в речи), но затем из него удалено. Однако оно остаётся в бессознательном как структура, как "значащее" (означенное), которое возвращается в виде симптома, оговорки, сна, фантазии, телесной экспрессии.
Выражение: субъект хочет сказать "я люблю тебя", но оговаривается и произносит "я боюсь тебя" - вытесненное проявляется в языке.
Сновидения: субъект, который испытывает влечение к фигуре, недопустимой для сознания, видит сны, в которых это влечение зашифровано в образах и символах.
Симптом: у субъекта, вытесняющего агрессивные импульсы, формируются тики или заикание - телесное выражение вытесненного аффекта.
Критерий | Вытеснение | Отбрасывание |
присутствие в символическом | было включено, затем вытеснено | никогда не было символизировано, вообще не включено |
где находится | в бессознательном, “ждёт возвращения” | в Реальном - как "дыра", отсутствие символа |
как возвращается | через симптомы, сны, оговорки, фантазии | через психоз, галлюцинации, бред |
структура субъекта | невротическая или истерическая | психотическая (структурная дестабилизация) |
является ли «объект» осознаваемым | потенциально да, при аналитической работе | нет, поскольку он не может быть назван |
Вытеснение - это способ быть в структуре, но не выдерживать всё, что в ней есть. Это то, что может быть потенциально возвращено в сознание и переработано - через речь, анализ, осознавание. В отличие от отбрасывания, вытеснение "лечится словом", потому что оно уже символизировано.
Отказ от реальности
"Отказ от реальности" ("отклонение от реальности") - это механизм, который занимает промежуточное место между вытеснением и отбрасыванием, но имеет свои особенности. Он ближе к тому, что Фрейд называл "отрицанием".
Отклонение/отказ от реальности - это отказ субъекта принять определённую часть реальности, несмотря на то, что она уже присутствует в символическом порядке и осознаётся.
Это не вытеснение (где субъект не знает, что вытеснено), и не отбрасывание (где символ никогда не был включён в актуальную психическую структуру).
Это своего рода утверждение - "я это вижу, но не принимаю". Например: "Я знаю, что он мой отец, но я его ненавижу и не считаю своим родителем". Или:
"Я понимаю, что это смерть, но я не могу поверить, что он умер"
.Субъект знает, но эмоционально и экзистенциально отказывается это принять факт события или осознание события/факта.
Механизм | Что делает субъект? | Как это ощущается? | Где находится содержание? |
Вытеснение | не допускает в сознание | "этого нет, не было, не думаю об этом" | в бессознательном |
Отбрасывание | никогда не включал в психику | "это не поддаётся пониманию вообще" | за пределами символического порядка |
Отклонение | осознаёт, но отвергает | "это есть, но это не про меня/не всерьёз/не со мной" | в сознании, но обесценено |
Отказа от реальности:
- отрицание смерти, субъект продолжает "разговаривать" с умершим, говорить "он просто уехал", не организует похороны, знает, что тот умер, но отказывается впустить это знание в свою субъективную (эмоциональную, экзистенциальную) реальность;
- отрицание диагноза - субъект с тяжёлым заболеванием например говорит: "Да, врачи говорят, что это рак... но они ошибаются...", при это есть рациональное признание некоего соматического факта, но психическая структура не допускает внутреннего согласия с этим фактом;
- родитель, отрицающий особенности ребёнка: "У моего сына нет аутизма, он просто стеснительный" - признание симптомов есть, но их смысл отвергается;
- отрицание сексуального желания - субъект может говорить об определённом влечении, но при этом добавлять: "Это просто фантазии, это не в серьез" - хотя влечение будет очевидным, знание есть, но принятия нет.
Психический смысл отклонения позволяет субъекту временно удерживать себя от распада, пережить непереносимое, не разрушив свою Я-структуру. Это механизм психологической защиты от травматической информации, которую психика не может интегрировать.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МАТЕРИ
Фигура матери
– это тот первичный Другой, который изначально внушает чувство аннигиляционной тревоги (тревоги дезинтеграции). Не существует взаимодополнительности в паре "мать – младенец", поскольку мать осуществляет себя в режиме произвола – её появления и исчезновения, фрустрирующее и поощряющее воздействие происходит бессистемно.
Лакан: "Закон матери – это, разумеется, сам тот факт, что мать – существо говорящее; уже этого одного достаточно, чтобы мы по праву могли говорить о законе материнского присутствия. И все же закон этот "бесконтрольный". Для субъекта он состоит в том, что нечто, имеющее отношение к его желанию, всецело зависит от чего-то другого – чего-то такого, что хотя и выражено, как закону и полагается, членораздельно, но обусловлено при этом исключительно тем субъектом, который является его носителем, то есть благосклонностью или неблагосклонностью самой матери – матери, которая может оказаться как хорошей, так и плохой".
Пространство коммуникации в этой диаде напоминает безумный, непредсказуемый, бессвязный мир параноидно-шизоидной позиции (М. Кляйн). Это пространство, которое нуждается в организующем принципе, в качестве которого и выступает отцовская метафора, которая конституируется в его символической функции - в "имени Отца".
Имя Отца исключительно логическая функция, которая
преобразует непроницаемую волю Другого в желание, опирающееся
на означающее, которое открывает возможность диалектических
взаимоотношений между желанием Другого и желанием субъекта.
Символическая функция отца структурирует беспорядочный мир
первичной коммуникации, придавая ему смысл. Отцовская метафора, находясь в основе Закона, открывает возможность возникновения смысла, упорядочивающего коммуникативные значения.
Лакан: "В основе этой метафоры лежит примитивное, темное, непроницаемое желание матери, для субъекта поначалу совершенно недоступное. На горизонте его появляется, однако, уже Имя Отца, опора порядка – порядка, установленного цепочкой означающих... Символическая форма этой метафоры может быть представлена как отношение двух означающих, одно из которых занимает в ней две различные позиции – Имя Отца стоит в ней над Желанием Матери, а Желание Матери над его, этого желания, символизацией" ("Символизация бессознательного").
Что это может значить?
Ребёнок в начале жизни находится в полном симбиотическом слиянии со своей матерью. Он пребывает как бы внутри её желания, но не понимает, чего она хочет на самом деле, он не способен распознать ее желания - зачем он ей нужен, нужен ли он ей вообще, и что стоит за её действиями (уход, забота, молчание, отстранённость, исчезновения, появления). Мама - это сверхзначимый, но крайне нестабильный объект собственного бессознательного интереса и привязанности.
Собственные желания матери - это мрак, тайна и потенциальная угроза:
- Хочет ли она меня?
- Или она хочет кого-то другого?
- Что я для неё значу?
- Являюсь ли я объектом ее любви или она действует формально?
Эти вопросы в неочевидной форме могут сохранять свою актуальность на протяжение всей жизни человека.
Чтобы выйти из этой тьмы и неясности, связанной с неочевидностью и "непроницаемостью" желаний матери, в психике ребёнка должна появиться третья инстанция - это символическая фигура Отца: Отец как воплощение правил, норм, запретов (Закона), как то, что вводит Различение (differance), разрывает симбиоз, и говорит: "Ты - не всякий. Ты - не мать. Ты - субъект. Ты тот, кто ты есть. Ты существуешь".
Символический отец обеспечивает функцию различения субъекта от недифференцироованной материнской среды.
Имя Отца - это первое означающее, которое вставляется в цепочку других значений, создаёт возможность для языка, символических структур и последовательностей, социальных различий и культуры.
Структурная схема символического порядка означающих следующая: